Как немцы придумали слово, передающее тоску по путешествиям

Для того чувства, которое мы, запертые коронавирусом в своих домах и странах, испытываем, осознавая невозможность отправиться в путешествие, у немцев есть специальное слово. Они, немцы, понимают нашу боль, они знакомы с ней давным-давно.

Каждый раз, когда мне кажется, что я оказался в самом отдаленном уголке мира, я слышу "гутен таг" и вижу перед собой немца, шагающего как ни в чем не бывало - словно он только что гулял по своему Мюнхену или Гамбургу, да вот немножко заблудился и к собственному удовольствию оказался здесь, в глуши западной Эфиопии или в тени пиков боливийских Анд.

Чем больше я странствую по нашей планете, тем яснее понимаю: немцы - величайшие путешественники современности.

И в их языке есть слова, отражающие любовь к изучению мира. Английский язык обязан им появлением слова "wanderlust" ("страсть к путешествиям"), в котором объединились немецкие wandern - "странствовать" и lust - "страстное желание". Англичанам это слово настолько понравилось, что теперь они считают его своим.

Но что если наша жажда путешествовать причиняет нам острую боль, мучительную, переходящую в ноющую, постоянно напоминающую, что нам надо покинуть свой дом и отправиться посмотреть мир?

Напоминающую, что мы заперты в четырех стенах, потому что вирус взял в заложники Землю и ее обитателей? И мы просто в отчаянии из-за того, что не можем путешествовать. Вообще не можем!

У немцев есть слово для этого мучительного ощущения - fernweh. В нем объединены fern - "расстояние" и wehe - "боль", "болезнь". Если переводить дословно, получается тоска о дальнем - мука, которую испытываешь, понимая, что чудесные места вдали от твоего дома тебе недоступны.

Это нечто противоположное ностальгии, тоски по дому, heimweh. Онлайн-словари английского языка часто переводят "fernweh" как "wanderlust", "страсть к путешествиям". Но это неточно. Между этими словами - огромная разница.

На самом деле fernweh родилось из wanderlust, которое было весьма популярным словечком у превозносивших любовь к природе немецких романтиков XIX столетия (в то время у потомков тевтонцев вдруг прорезался интерес к исследованию лесов и бескрайних ландшафтов Центральной Европы).

Во многих источниках рождение слова приписывается князю Герману Людвигу Генриху фон Пюклеру-Мускау, писателю, садоводу и путешественнику, крупнейшему землевладельцу.

Герр Пюклер-Мускау тоже страдал этой болезнью - жаждой путешествий. Он написал несколько книг о своих странствиях по Европе и Северной Африке под псевдонимом Semilasso.

В 1835 году князь Пюклер опубликовал "Предпоследний маршрут Семилассо: сон и пробуждение", где несколько раз употребляет слово fernweh, подчеркивая, что никогда не страдал тоской по родине, ностальгией, heimweh, но всегда мучился от противоположного недуга - fernweh.

Fernweh впервые появляется в английском языке в 1902 году в книге Дэниела Гаррисона Бринтона The Basis of Social Relation ("Основы общественных отношений"), в которой автор объясняет fernweh как сильное желание отправиться в путешествие и неутихающее беспокойство по этому поводу.

Впрочем, в то время слово wanderlust все еще было более распространенным в немецком языке. Однако в середине XX века оно постепенно выходит из употребления, его заменяет fernweh, которое, признаем, звучит куда менее привлекательно.

Во второй половине XX столетия немецкие турагентства дали fernweh новую жизнь, употребляя его в рекламе зарубежных поездок. Немцам уже было мало лесов и лугов Европы, им хотелось путешествовать по всему земному шару.

И это было не просто желание отправиться в дорогу. Это была истязающая твою душу тоска, своего рода ломка, которая приходит, когда ты давно никуда не ездил.

Возможно, закат wanderlust и расцвет fernweh связаны с рождением индустрии туризма и технологическими достижениями, позволяющими быстро переноситься с одного континента на другой.

Многие из нас испытывали fernweh, возможно, даже не осознавая этого. Я так точно испытывал.

Одно из моих самых ранних воспоминаний таково: мне три или четыре года, я стою на холме и сверху смотрю на наш городок Дубьюк в штате Айова, на крыши домов, на извилистые улочки, и думаю - а что там, где городок кончается, и дальше, за холмами?

Это желание узнать было столь сильным, что в животе я чувствовал спазмы, как от голода.

Я понимал, что пока не могу отправиться в путешествие один, но дал себе слово, что когда повзрослею достаточно для того, чтобы взять с собой мою коллекцию мягких игрушек, то обязательно узнаю, что там, за горизонтом.

Когда я повзрослел, мне стало не до плюшевых мишек, но зато я получил водительские права и мог посмотреть, что скрывается за очередным поворотом.

А уж когда я начал летать, ездить на автобусах и поездах, тут моя страсть к путешествиям разгорелась с такой силой, что не гаснет до сих пор.

"Думаю, что для немцев fernweh означает тоску по теплым, солнечным местам, пальмам, лимонным деревьям и иному укладу жизни, менее строгому и более беззаботному", - говорит Илона Вандергрифф, профессор немецкого в Государственном университете Сан-Франциско (если совсем честно, я был когда-то ее студентом).

Чтобы до конца постичь важность fernweh, надо понимать, что в основе его концепции - разрыв с легендарным немецким порядком. Эта боль рождена желанием бежать из жестко организованного общества, в котором воспитывались все немцы.

Вандергрифф указывает на строки из романа Иоганна Вольфганга Гёте "Годы учения Вильгельма Мейстера" (1795 г.), где один из героев мечтает оказаться в стране, где зреют лимоны.

Она добавляет, что собственная жизнь Гете прекрасно отражает немецкую страсть к путешествиям. Писатель покинул чопорный Веймар и наслаждался жизнью в Италии.

В научной работе "Home and Away: A Self-Reflexive Auto-Ethnography" Кристиан Элсоп так объясняет разницу между wanderlust и fernweh: "Английское wanderlust отражает желание уехать, но ненадолго, в турпоездку на неделю-другую. А вот немецкое fernweh предполагает сужающийся горизонт - до такой степени, что мы начинаем задыхаться дома.

Мы срываемся с места и вырываемся из всего знакомого. Поэтому новые места вызывают у нас энтузиазм, для нас расширившиеся горизонты - это возможность исследовать разные аспекты собственной личности, которые были глубоко похоронены, когда мы сидели дома".

Русский писатель Владимир Набоков в романе "Машенька" ухватил суть fernweh: "...Меж тем тоска по новой чужбине особенно мучила его именно весной".

Весна вот-вот вступит в свои права в Северном полушарии. Большинство из нас, помешанных на путешествиях людей, запертых из-за пандемии в своих домах, снова испытают эту мучительную боль - fernweh.

Но как только мы победим коронавирус, сразу достанем свои загранпаспорта - и в дорогу!