Эксперт: Нельзя допустить, чтобы крупные предприятия Казахстана закрылись

В мире объявлен экономический кризис – практически в одночасье мировую экономику сразили крах цен на нефть и коронавирус. По словам финансового аналитика, автора телеграм-канала @FINANCEkaz Андрея Чеботарева, казахстанской экономике в этих условиях важно не подвергнуться структурным изменениям, сохранив в целости все, что мы имеем – особенно те отрасли, которые питают бюджет страны. В интервью порталу zakon.kz эксперт поделился своим видением по спасению экономики и прогнозами на ближайшее будущее.

- Андрей, как вы оцениваете сегодняшнюю экономическую ситуацию? Говорят, что спад в экономике из-за коронавируса может оказаться хуже кризиса 2008—2009 годов.

- Да, это уже так. Как известно, причиной нынешнего кризиса стало падение цен на нефть и пандемия коронавируса. На этом фоне, как было озвучено министром национальной экономики Русланом Даленовым, Казахстан ожидает рецессия. Это не просто спад в экономике, а переход ВВП в отрицательное значение. По базовому сценарию МНЭ РК, ВВП снизится на 0,9%. Такого не было даже в 2009 году, когда при снижении мирового ВВП, экономика Казахстана наоборот, выросла на 1,2%. В последний раз отрицательное значение ВВП у нас было зафиксировано в 1998 году, во время дефолта, достигнув -1,9%.

- Каков прогноз при пессимистичном сценарии?

- При пессимистичном сценарии, (в случае средней цены на нефть в 20 долларов по итогам года), падение ВВП в Казахстане достигнет -2,3%. Насколько эти прогнозы реальны, покажет этот месяц, который должен стать ключевым – все будет зависеть от того, насколько сильно снизилось потребление нефти. Потому что сейчас, кроме того, что Россия и Саудовская Аравия вышли из сделки ОПЕК+ и устроили ценовую войну, основное давление на цену на нефть оказывает снижение ее потребления. Это началось в феврале, когда Китай закрылся на карантин, и стал потреблять нефть на 20% меньше. Есть вероятность снижения общемирового показателя почти на четверть, что будет катастрофичным для мировой экономики.

По прогнозам экспертов, цена за баррель черного золота может опуститься до одной цифры, то есть меньше 10 долларов. Потому что на фоне снижения потребления продолжается активная добыча нефти, а это грозит тем, что вскоре могут закончиться все хранилища. Такое, к примеру, уже случилось у одной из компаний США. Нужно понимать, что, если хранилища оказываются переполнены, отрасль останавливается. Добывать нефть некуда – ее просто негде хранить.

В этом случае работу месторождений придется остановить. А это не просто киоск или магазин, который можно закрыть, а через день открыть. Если закрыть месторождение, то заново его нельзя будет перезапустить. Это невозможно чисто с технологической точки зрения.

Насколько снизилось потребление нефти, договорятся ли между собой Саудовская Аравия и Россия, наверное, будет ясно в ближайшие недели. Сейчас Трамп пытается всех помирить, потому что для него это очень важно – под ударом сланцевая нефть США, у которой дорогая себестоимость добычи. Также все зависит от того, как быстро мир победит вирус.

Казахстан стал заложником мировой ситуации - общемирового карантина и ценовой войны, которую устроили большие ребята из ОПЕК.

- Чем чреват мировой кризис для казахстанской экономики, которая, как известно, полностью зависит от сырья?

- 50% нашего бюджета наполняют 30 нефтедобывающих компаний страны. При цене нефти 25 долларов за баррель, согласно соглашению о разделе продукции (СРП) экспортные таможенные пошлины (ЭТП) обнуляются. То есть если нефть будет стоит меньше 25 долларов, экспортер не будет платить ничего в бюджет. Учитывая нынешние цены, можно предположить, что вот уже около месяца наши экспортеры не платят ЭТП, потому что цена ниже, чем указана в договоре СРП. Бюджет потеряет много сильно, дефицит составит порядка 1,8-2% ВВП – а это 1,2-1,3 трлн тенге. И это только по нефти.

Плюс Казахстана в том, что у нас есть Нацфонд, которого, например, нет в той же Украине. Несколько дней назад президент Владимир Зеленский сделал заявление, что без помощи МВФ в размере 10 млрд долларов, Украина объявит дефолт. У них просто нет денег. У нас же эта сумма была выделена на борьбу с последствиями коронавируса. У нас эти деньги есть, и есть даже несколько раз по 10 млрд. Так, в Нацфонде по состоянию на 1 февраля было 58 млрд долларов.

- Какие еще направления в сырьевой экономике, кроме нефти, сегодня являются ключевыми для нашей страны?

- Вторая отрасль, которая является важной для Казахстана – это горно-металлургический комплекс, который, к сожалению, так же страдает от мирового кризиса. Все началось с падения цены на медь в конце января и феврале, в связи с тем, что Китай стал меньше импортировать медь. Снижение составило 18%. То же самое у сталелитейщиков, во всем мире они сейчас останавливают производство. Сталь используется для строительства, Китай, который останавливался на карантин, перестал строить, перестал закупать сталь, она складировалась на складах, когда склады заполнились, отрасль остановилась. В данном случае эти отрасли останавливаются даже быстрее, чем нефть, которая еще продолжает добываться. Сегодня цены на медь и на сталь очень низкие.

- Как может отразиться спад в ведущих отраслях на социальном уровне?

- Например, в нефтесервисной отрасли занято по разным подсчетам от 200 до 300 тысяч работников. С учетом домохозяйств, это 700 тысяч людей, которые зависят от этой отрасли напрямую. Это большая цифра. В ГМК занято 100-150 тысяч работников, соответственно от отрасли зависит около 400-500 тысяч человек с учетом домохозяйств.Сейчас, если у нас перестанут покупать продукцию ГМК или ту же нефть, предприятия остановятся, и мы получим огромный рост безработицы. Из отраслей, которые наполняли наш бюджет, они превратятся в социально-проблемные, и станут дотационными. Этого нельзя допустить.

У нас нет прогноза по безработице, но, если смотреть на России (у нас достаточно схожа структура экономик), они прогнозируют рост безработицы до 12-15%. Перекладывая эти цифры на наши, мы получим 1 млн – 1,2 млн человек, которые могут остаться без работы. Пострадают целые моногорода, которые завязаны на добыче полезных ископаемых и переработке, они под угрозой. Взять хотя бы тот же Темиртау.

Сегодня все говорят, что нужно поддерживать исключительно малый и средний бизнес, который сейчас терпит убытки – но это тоже не очень правильно. Конечно, их надо поддержать, потому что очень много людей зависит от МСБ. Но не стоит забывать и о крупных отраслях. Потому что невозможно перезапустить остановившийся завод или месторождение. Поддерживать крупные предприятия тоже надо. Они - основные кормильцы нашего бюджета. В обратном случае, ГМК и нефтегазовые компании могут стать дотационными. Потому что закрывать их нельзя – это производства, при потере которых мы получим просто неконтролируемую волну безработицы и социального дисбаланса.

Как показатель, например, в США очень много крупных компаний обратилось за помощью к государству, в частности, авиакомпании, промышленные компании. Потому что если они остановятся, то миллионы людей потеряют работу.

- Можно ли как-нибудь уберечь экономику страны от потрясений? Как это можно сделать?

- Мы уже потрясены. Если бы можно было уберечь экономики от потрясений, то хотя бы одна из стран мира могла бы это сделать. Но как показывает опыт, кризис накрывает всех и уберечься от этого нельзя. Единственное, что можно сделать – позаботиться о подушке безопасности. Она у нас есть – это Нацфонд, который мы наполняли. Его, даже при самых плохих прогнозах, нам хватит от 1 года до 3 лет - просто на то, чтобы жить и не просить денег у МВФ. На какое-то время Нацфонд станет нашей спасительной капельницей. Если проводить параллели с коронавирусом, то он послужит стране аппаратом искусственной вентиляции легких, будет помогать дышать.

- Как думаете, будут ли направлены средства на то, чтобы сохранить сырьевые направления?

- Я думаю, да. Пока это не озвучивалось, но допустим, союз нефтесервисных компаний уже призывал поддержать отрасль. О ГМК пока не слышал. В целом, прямых дотаций именного для крупных предприятий пока не было. Но они пока и не просили. Думаю, до этого все-таки дойдет. Ведь все происходит очень быстро. Вообще особенность этого кризиса – в том, что он крайне быстрый. По очень многим показателям этот кризис намного хуже, чем в 2008-м, именно по темпам падения.

Нужно отметить, что наше правительство по ряду критериев показывает достаточно хорошую реакцию. Важно, все эти механизмы хорошо применять на деле и не забывать о ГМК, о нефтегазовой отрасли, поддержать их. Нельзя допустить, чтобы они закрылись.

- Как можно снизить для них текущие риски?

- Это нужно решать по каждой компании отдельно. Нужно действовать по двум направлениям: первое – если у компаний не хватает денег на зарплаты, нет резервов, которые они могут быстро использовать, то нужно давать им низкопроцентные или беспроцентные займы. Второе – это помогать с рынками сбыта, оказывать содействие в перенаправлении этих компаний на другие рынки, чтобы просто не останавливать производство.

- Вместе с тем, сегодня на сырьевые предприятия накладываются и экологические обязательства. Каким образом они могут повлиять на сырьевой рынок страны?

- Любые природоохранные затраты влекут за собой удорожание производства и конечного продукта. Сейчас каждая страна поступает так, как считает нужным. Очень многие эксперты отмечают, что происходит так называемая национализация экономик. Все закрывают страны и поддерживают своих производителей, иногда нарушая международные обязательства, не обращая на них внимания. Потому что сегодня важнее выжить - в прямом и переносном смысле, важнее, чтобы компании продолжали работать. Понятно, что экология очень важна, но и об экономической составляющей тоже стоит подумать, где-то дать послабления, чтобы как можно сильнее уменьшить стоимость производства. Важно продолжать работать – в этих условиях допустима некая степень пренебрежения подобными нормами, я считаю.

Сейчас будет пик протекционных мер в мире, когда каждый будет заботиться только о себе и своей экономике. Глобализации пришел конец. Таким глобальным, как мир был раньше, он в ближайшие годы уже не будет. Все будут восстанавливать свои экономики, будут нацелены вовнутрь, а не наружу. Как пример можно использовать всю политику президента США Дональда Трампа — который на протяжении всего своего срока пренебрегает экологическими нормами в угоду экономике. Так он разрешил нефтедобычу в непосредственной близости от национальных парков на Аляске и в Мексиканском заливе, последним подобным решением стал выход США из Парижского соглашения. Всё это чётко ложится в его предвыборную программу сделать Америку великой снова — посредством наращивания промышленности. Это очень яркий пример национализации экономик.

- То есть сейчас не время для эко-активизма?

- Прямо сейчас вообще нет. На самом деле, этот вирус, как показывают исследования, сделал для планеты гораздо больше, чем все эко-активисты. Потому что выбросы углекислого газа снизились в разы, это видно по спутниковым снимкам NASA из Китая, Италии и т.д. У нас то же самое – это связано с понижением деловой активности.

- Считаете ли вы, что Казахстану следует учитывать ценовую политику других стран?

- Да, конечно. Это собственно и есть протекционные меры. Наши основные товары конкурентоспособны в мире, их в основном в других странах. Поэтому ценовую политику этих стран конечно надо учитывать. Взять хотя бы Саудовскую Аравию. Почему мы не можем сделать так же? В ценовой войне с Россией, когда Россия вышла из сделки ОПЕК+, заявив, что она не будет сокращать добычу, Саудовская Аравия, наоборот заявила о наращивании добычи и о скидках всем своим потребителям. Они демпингуют, чтобы захватить рынок. Они добывают себе в убыток. У них тоже на самом деле не такая сильная экономика, как кажется. Для них это тоже очень некомфортные цены на нефть. Комфортная цена для них – около 60-70 долларов за баррель, который позволит их бюджету быть профицитным. Сейчас они точно так же, как Россия и мы, съедают свой Нацфонд, и берут оттуда деньги на покрытие дефицита бюджета. Но это ценовая война. Важно то, что Казахстан точно так же, по своим товарам, может предлагать товар дешевле, чтобы сохранить хоть какие-то рынки сбыта.

- Насколько, по-вашему мнению, может затянуться кризис?

- Это зависит от того, как быстро мир выйдет из карантина. Если судить по тому, где мы сейчас, то наверно, мы сможем выйти из рецессии в первом полугодии следующего года. Но если будут новые волны эпидемии, то можно говорить о 2022 годе. Опять же, особенность этого кризиса, в отличие от кризиса 2008 года, в том, что на него повлиял внешний фактор, при котором восстановление может быть быстрее. Очень хочется верить, что именно структурных изменений (дефолтов и банкротства) после него не будет. Ведь если карантин закончится, а половины рабочих мест не станет, то с этим справляться будет куда дольше и сложнее.

Одну из основных интересных мыслей озвучил Bloomberg, о том, что нынешний кризис будет легче преодолеть именно из-за дешевых цен на нефть. Это очень интересная точка зрения, потому что цены на нефть низкие, экономика в таких случаях обычно растет быстрее. Потому что энергоносители дешевые, дешевле летать самолетам, и так далее. Вот когда мир выйдет из карантина, низкие цены на нефть могут сыграть ключевую роль для быстрого восстановления экономик. Более быстрого, чем если бы нефть была дороже.

- Почему в это непростое время важно поддержать отечественные предприятия? Смогут ли они выстоять без господдержки?

- Поддерживать их обязательно надо, сейчас такое время, когда важнее любой ценой сохранить рабочее место и предприятие, чем его закрыть, обанкротить и потом заново наладить.

Я считаю, что сырьевые предприятия должны проявить больше настойчивости. Не нужно бояться выходить и просить о помощи. У нас почему-то считают, что если компании представляют нефтегазовую отрасль или ГМК, то они итак богатые, зачем им помогать. Вот МСБ у всех на слуху, у всех есть родственники и знакомые, кто задействован в этом сегменте, а крупных предприятий меньше. Но повторюсь: нельзя забывать о системообразующих компаниях и нельзя допустить остановки доменных печей.

Поэтому крупному бизнесу стоит выходить со своими инициативами и просьбой о помощи, если положение непростое. В США, например, формируются такие списки. Все зависит от текущей ситуации на предприятиях. Но при этом здесь нужно очень точечно действовать.

- Как еще можно поддержать сырьевиков, кроме вливаний средств из Нацфонда, может есть какие-то косвенные меры?

- Это можно сделать путем развития инфраструктуры. Собственное, это государство сейчас и делает. К примеру, для борьбы с безработицей люди будут направляться на строительство инфстраструктурных проектов. Самое время начать строить дороги, больницы, аэропорты, мосты. Инфраструктурные проекты, заказанные государством, выполняют сразу несколько функций – повышают занятость населения и обеспечивают работу предприятий. Если мы будем строить больше мостов, будет больше потребления продукции тех же сталелитейных компаний. Нужно стимулировать внутренний спрос, использователь внутренний рынок на 100-150% - это поможет.

- Уместно ли в этих условиях пересмотреть для сырьевиков экологические требования?

- Если навсегда – то это будет не очень правильно, потому что экология – это важно, мы же все хотим дышать чистым воздухом. Но пересмотреть эти требования на время кризиса можно. Правда решать это нужно очень точечно и поэтапно, для каждого предприятия в отдельности. Например, думаю, этим точно не нужно пользоваться в случае с ТЭЦ Алматы, потому что от этих выбросов страдает весь город. Нужно, чтобы комиссия по каждому случаю решала этот вопрос в отдельности. Конечно, предприятиям нужно выжить, но важно понимать и то, какой ценой нам за это придется потом платить.

- Спасибо за беседу!