Жительница Алматинской области рассказала о смерти двухмесячного сына

Нет ничего страшнее, чем хоронить своего ребенка, говорит жительница Уштобе Алматинской области Ирина Ким. Ее двухмесячного сына Карима не стало 22 января этого года, а всю свою недолгую жизнь малыш провел в мучениях. Безутешная мать хочет рассказать свою сложную историю для того, чтобы предостеречь других от такого страшного горя, передает NUR.KZ.

У Ирины есть двое сыновей 12 и 5 лет, поэтому к беременности и родам она уже была готова. Женщина говорит, что всю беременность она вовремя ходила в женскую консультацию и еще на раннем сроке встала на учет.

«Я слушала указания врачей, вовремя делала УЗИ и скрининги в частной клинике Талдыкоргана. Врач, делавшая УЗИ с самого начала беременности и до родов, уверяла, что с ребенком все в порядке, и что 4-камерный срез сердца получен. Ничего не предвещало беды, и моя семья спокойно готовилась к пополнению, счастливо ожидая нашего долгожданного мальчика».

23 ноября рано утром у Ирины начались схватки, которые беспокоили женщину каждые 5 минут. Приехав с супругом в роддом, она ожидала, что акушеры начнут готовиться к родам, однако все пошло не так.

«В приемной меня встретили врачи-акушеры, которые обратились ко мне со странной просьбой - снимать мои роды на камеру. Я сначала не хотела, но потом сказала "хорошо", потому что мои мысли были заняты ребенком, и я думала, что чем скорее закончится эта "съемка", тем быстрее начнутся мои роды.

Врачи диктовали мне что я должна была сказать и делать на камеру. Они говорили, что это им нужно просто для отчета. Во время их съемки схватки у меня только усиливались, началось кровотечение, а мое общее состояние только ухудшалось.

Через какое-то время врачи наконец-таки взяли у меня нужные анализы и подняли меня в родильную палату. Сейчас я думаю, что если бы вместо этих съемок они бы сразу послушали сердечко малыша и вообще занимались своими прямыми обязанностями, то, может быть, все сложилось бы иначе».

Роды оказались стремительными, и маленький Карим вышел на свет быстро. Ирина сразу заметила странный цвет кожи ребенка и его пассивность, однако врачи твердили: "все нормально".

«Во время родов, когда вышла головка малыша, схватки почему-то пропали, и я тужилась вхолостую. Акушеры помогли мне, надавив на живот, и с одного раза Карим родился на свет. Его положили мне на грудь на 2 часа. Я долго смотрела на него, он был какого-то странного бордово-синего цвета и отличался от моих старших сыновей - те родились розовенькими.

Карим лежал на груди, но инстинкта брать грудь у него не было. Детский врач родильного дома осмотрела малыша быстро и сказала, что все нормально. Она сказала, что у ребенка холодные ножки, и сыну принесли горячую грелку с водой и поставили к ножкам.

На мои слова о том, что ребенок не берет грудь, никто никак не отреагировал, а когда я повторила ночью, что ребенок плачет, но не берет грудь, дежурная врач сказала: "сытый, наверное, родился". У меня не было молока - было молозиво, и я выдавливала капельками ему в ротик. Каримчик не переставал плакать».

Позже Ирина заметила, что сын странно дышит. Врачи положили ребенка на бок, гладили его по спине, и у ребенка начала выходить пена изо рта.

«Врачи сказали, что малыш напился воды, пока был в утробе, и поэтому его еще тошнит. На четвертые сутки у меня пошло молоко, и я сама начала кормить Карима, но он, как и раньше, питался еле-еле».

27 ноября Ирину с малышом выписали.

«Позже домой пришла педиатр. Она сказала, что Карим желтенький, указала давать ему глюкозу. Мы стали замечать, что дыхание Карима странное, животик у него сильно втягивался и подпрыгивал, особенно, после купания или когда я к нему подходила, целовала его и что-то говорила. Я снова обратилась к врачам, а те твердили "все нормально, все младенцы так дышат, это со временем пройдет"».

За месяц своей жизни Карим набрал всего 370 граммов.

«До этого он дома как-то закатился, плакал, побледнел. Мы вызвали скорую, но нам сказали, что мы зря паникуем, что с ребенком все хорошо. А потом начался ад...

28 декабря малыш беспокойно спал ночью, примерно с 3 ночи кряхтел, будто пучит животик. На утро я вызвала врача на дом. Врач пришла только после обеда, посмотрела и сказала, что ей не нравится, как он дышит. Она предложила нам лечь в детское отделение больницы. Там сделали рентген, осмотрели ребенка, потом посмотрели снимок и сказали, что у Карима есть порок сердца и пневмония и, что его сердечко увеличено в размере».

Карима забрали в реанимацию, а родителей туда не пустили. По словам Ирины, за дверью она слышала, как ее малыш безостановочно плакал.

«Мне говорили, что они берут анализы. Меня и мужа туда не впускали. Поздно ночью вышел дежурный врач и сказал, что ничего сейчас не может нам сказать, велел ждать утра.

Мой ребенок сильно плакал все это время, ему было больно и страшно, но на мои просьбы и мольбы запустить меня к нему, чтобы хотя бы успокоить, врачи отвечали октазом. Малыш то плакал, то замолкал, то снова истошно плакал - видимо терял сознание. В 5 утра его плач стал настолько сильным, что я уже начала пинать двери реанимации и кричать. Медсестры твердили: "мы берем анализы, уйдите отсюда, вам нельзя тут находиться"».

Через несколько часов родителям вынесли сына, который был синим и отекшим, а в носу у него был катетер.

«Мы поехали в частную больницу, где нам подтвердили страшный и несовместимый с жизнью порок - трехкамерное сердце. После чего нас отвезли в областную детскую реанимацию. Мой сын уже задыхался у меня на руках и плакал, а я не могла его успокоить.

Его снова забрали в реанимацию. Через два часа к нам вышли и сказали: "ваш ребенок жив, но состояние его крайне тяжелое". Нас с мужем завели к нему и показали, что подключили его к аппарату ИВЛ, так как его легкие отказали. Нам показали его ручки, все исколотые, были четко видны синяки на теле».

30 декабря родителям Карима сказали, что ребенок не будет жить с таким диагнозом.

«Нам сказали, что кардиохирург и кардиолог нам не помогут. На операцию никто долгие дни не соглашался. С каждым днем ребенку становилось все хуже и хуже, началась гипоксия, отказывали почки, перестал работать кишечник, отекла мошонка.

После моих долгих попыток хоть как-то спасти жизнь моему малышу, 9 января за нами прилетел самолет, и нас забрали в Астану. 10 января нам сделали операцию Норвуда. Состояние малыша сначала стабилизировалось, а потом снова ухудшилось. Карима подключили к аппарату ЭКМО.

Я не знала, о чем идет речь, прочитала в интернете, что после такого аппарата практически никто не выживает. Долгие дни мы молились и находились в подвешенном состоянии, не зная, что будет с нашим ребенком, выживет ли он.

22 января Кариму снова начали делать операцию, чтобы ставить специальную батарейку в его сердечко. Операция длилась более четырех часов. Позже вышла врач, которая все это время была рядом с нашим сыном, и сказала, что они сделали все возможное, но сердечко Карима не принимает батарейку. Позже вышел еще один врач и сказал, что ребенок умер».

Ирина признается, что в эту секунду ее мир рухнул прямо на глазах.

«От такого горя, к сожалению, никто не застрахован. Вот такой сложной и печальной оказалась коротенькая жизнь Карима Ким. Сил нет, чтобы все это снова и снова вспоминать. Я хочу, чтобы все эти врачи ответили за свою халатность и некомпетентность в работе. За что, что они не смогли своевременно диагностировать порок у нашего малыша.

Сейчас я рассказываю о том, что произошло и происходит в интернете, потому что именно там я нашла поддержку. Чужие люди нам помогали и подсказывали, как действовать. До сих пор они каждый день пишут и звонят нам, чтобы спросить, как мое здоровье, как семья, муж и дети. Пусть наше горе и боль, потеря сына будет уроком для халатных врачей и предостережением для будущих мам. Желаю всем деткам крепкого здоровья, а родителям чтобы они никогда не хоронили своих детей!».

Директор центральной районной больницы Уштобе Биржан Аскарович дал свой комментарий по этому поводу. По его словам, врачи его больницы, как и он сам лично, сделали все возможное со своей стороны.

"Ребенок родился с такой патологией, которую сложно выявить. Как только наши врачи поставили диагноз малышу, мы со своей стороны начали делать все, что было в нашей власти. Я сам лично контролировал состояние ребенка на протяжении всего времени, занимался вопросами госпитализации ребенка в Астану и дальнейшим оперированием. У мамы есть мои контакты, она постоянно была со мной на связи. К сожалению, любой компетентный врач вам скажет, что ребенок не может выжить с таким диагнозом, ведь у него проблемы не только с сердцем, но и с другими органами.

В настоящее время комиссия ведет расследование по этому случаю. Врачам, как и мне, нечего скрывать. Мы уверены в каждом своем шаге в этой истории. Мы искренне сопереживаем семье".

Журналист: Алтын Ныгман

Фото из личного архива Ирины Ким