"Мыслей уехать у нас нет и не будет". Как россияне, уехавшие в Израиль из-за войны с Украиной, переживают нападение ХАМАС

С начала прошлого года, на фоне российского вторжения в Украину, из России эмигрировали сотни тысяч человек. Десятки тысяч россиян перебрались в Израиль – по программе репатриации, которая позволяет людям с еврейскими корнями получить гражданство этой страны.

Ранним утром 7 октября в Израиле фактически началась война — после того как боевики ХАМАС, контролирующие территорию сектора Газа, атаковали израильскую территорию и убили сотни человек. Би-би-си поговорила с несколькими новыми репатриантами из России о том, как они пережили эти дни.

"От агрессора проще уезжать, чем от жертвы"

27 февраля 2022 года, через три дня после того, как российская армия напала на Украину, Юрий Сапрыкин сидел на московской кухне с женой Верой. Разговор шел о том, не опасно ли выкладывать в соцсети посты с антивоенной позицией. Юрий к тому моменту уже публиковал посты с критикой российского вторжения на страницах своего проекта «Страдающее Средневековье». Вдруг супруги услышали сильный стук в дверь. На лестничной площадке стоял участковый, который настойчиво пытался попасть в квартиру.

Сапрыкин уже начал было «чистить» свой телефон, но участковый ушел. Позже благодаря чату дома выяснилось, что сотрудник полиции перепутал квартиру и шел в соседнюю — «пообщаться с прописанным там украинцем». «Моя первая реакция была: „Фух, не ко мне“. А потом: „Что?!“», — вспоминает Юрий. Они с женой решили уехать из России. Сначала улетели в Турцию, а потом, в конце апреля, вместе с сыном в числе тысяч других россиян репатриировались в Израиль и поселились в Тель-Авиве.

Переехав в Израиль, супруги долго не могли решить, останутся ли там — в том числе по соображениям безопасности. Через несколько месяцев после переезда, летом 2022 года, произошло очередное обострение конфликта Израиля и палестинцев. Израильские города оказались под обстрелами.

«В один день обстрелов не было совсем, и мы решили поехать к близкой подруге. Ехать было минут десять. И сирена воздушной тревоги прозвучала, когда мы были в такси. Машина остановилась, таксист стал кричать: „Выходите скорее!“», — вспоминает Юрий. Он выбежал прямо на трассу с ребенком на руках и прислонился к бетонной плите. Над головой звучали взрывы. «Это было неприятно, потому что раньше мы, понятное дело, с таким не сталкивались».

В итоге семья все-таки осталась в Израиле. Юрий начал работать тренером в детской футбольной академии. «В последние месяцы на фоне протестов [весь последний год в Израиле шли протесты из-за судебной реформы — Би-би-си] все обсуждали, что есть внешняя угроза. Внутри общества было некоторое разобщение. Шли разговоры о том, что может быть война на севере. Поэтому эмоционально готов к тому, что что-то может случиться. Но к тому, что произошло утром 7 октября, я оказался не готов», — говорит Юрий.

Ранним утром в субботу в спальню вбежал брат жены Юрия и закричал: «Звучит сирена! Встаем! Встаем!». Но во время этой первой тревоги Юрий так и не добежал до бомбоубежища — в темноте, спросонья, он не мог отыскать штаны. «Это было довольно ужасно и позорно, — говорит он со смехом. — Я не смог сориентироваться в пространстве. Когда я вышел из подъезда, сирена уже прекратилась».

Но в приложении с картой обстрелов Юрий увидел, что весь центр страны окрашен в красное — обычно красной точкой отмечается каждый ракетный обстрел: «Стало понятно, что это что-то намного более серьезное».

Вскоре выяснилось, что речь идет не просто о масштабном ракетном обстреле, а о полноценном вторжении. Ранним утром боевики движения ХАМАС, которые контролируют сектор Газа, объявили военную операцию «Буря Аль-Аксы». Отряды, вырвавшиеся из Газы, вступили в бой с израильскими военными, расстреляли несколько сотен участников музыкального фестиваля, который проходил недалеко от границы с сектором Газа, а затем захватили несколько населенных пунктов на юге Израиля, где взяли заложников, часть из которых впоследствии угнали в Газу.

Через несколько часов после произошедшего премьер Израиля Биньямин Нетаньяху объявил, что страна находится в состоянии войны.

В тот день сирены звучали в Тель-Авиве, который находится примерно в 70 километрах от Газы, несколько раз — как минимум одна ракета попала в жилой дом. Юрий и его семья спускались в бомбоубежище. Там новым репатриантам старались помочь жители, уже привыкшие к обстрелам.

«Был смешной диалог. Рядом со мной сидела женщина, она спросила, как меня зовут. Потом сама представилась и начала говорить: „А я актриса! И кстати, очень известная актриса! А вот мой муж, он очень известный гитарист!“. А я в ответ такой: „А вот моя жена, она очень классная певица!“. То есть под бомбежками все сидели и выпендривались друг перед другом», — с улыбкой вспоминает Юрий.

Вечером в бомбоубежище семья спускалась уже вместе с друзьями, которые приехали переждать с ними атаки. «У всех, кого я знаю, есть свои коммьюнити — и все друг другу помогают. Детские сады устраивают зум-встречи с детьми. Я тренирую детей играть в футбол — мы вечером устраиваем тренировку онлайн. Будем выполнять упражнения, которые можно делать дома».

Мыслей об отъезде у семьи не возникло. «Не знаю, как это объяснить. От агрессора уезжать проще, чем от жертвы. Тут огромное количество людей пошло защищать границу. То, что там происходило — это полная катастрофа. Все люди здесь объединены горем. Все друг другу помогают, все собирают гуманитарную помощь. Все сплочены — поэтому мыслей, чтобы собрать вещи и уехать, у нас нет и, думаю, не будет», — рассуждает Юрий.

"Из окон мы видели дымящиеся здания"

По последним данным, в Израиле в результате нападения боевиков ХАМАС погибло более 900 человек, более 2000 тысяч получили ранения. Произошедшее в стране сравнивают с терактами 11 сентября. Нынешняя атака — самое масштабное нападение на Израиль со времен войны Судного дня, которая началась ровно за 50 лет до атак 7 октября. Прорыв боевиков ХАМАС пришелся на шаббат — в этот день по всей стране отмечали праздник Симхат Тора.

В ответ на нападение Израиль объявил войну против ХАМАС и начал атаковать цели военизированного движения в Газе. Сейчас в этом городе отключены вода и электричество. Власти Палестины утверждают, что число жертв израильских ударов превысило 700 человек. Израильские военные отдельно объявили о том, что обнаружили на территории страны тела 1500 убитых боевиков.

Окончательно взять под контроль границу с Газой израильские военные смогли лишь к 10 октября. Именно там, на юге страны, в эти дни и разворачивались основные события конфликта.

Крупнейший израильский город рядом с Газой — Ашкелон. Из-за близости к границе Ашкелон утром 7 октября подвергся самому суровому ракетному обстрелу — прямые попадания пришлись на больницу и жилые дома. Именно в этот город весной 2022 года уехала семья россиянки Татьяны Александровой.

49-летняя Татьяна рассказывает Би-би-си, что в Израиль она и ее близкие решили переехать еще в 2019 году, но долго готовились — «закрывали дела». Вторжение в Украину «превратило плановый переезд в эвакуацию». Сначала, весной 2022 года, переехали муж и сын Татьяны, а ровно через год из России уехала и она сама.

Ашкелон семья выбрала по нескольким причинам. «Прежде всего, потому что здесь живет семья мужа. В том числе — та ее часть, что под обстрелами российских войск выбиралась из оккупированного на тот момент Херсона. Вторая причина — здесь, в Ашкелоне, существенно дешевле жить, нежели в центре страны. Что для переезда в условиях, де-факто, эвакуации — немаловажно», — рассказывает Татьяна.

Сейчас сын Татьяны учится в одной из школ Иерусалима (город находится примерно в 70 километрах от Ашкелона, в самой школе есть общежитие, где могут жить ученики). Муж, в прошлом технический директор федерального телеканала, устроился на завод. Татьяна работает видеопродюсером.

6 октября Татьяна и ее муж поехали в гости с ночевкой к друзьям в Модиин — это тихий город между Тель-Авивом и Иерусалимом. Их 17-летний сын оставался догуливать каникулы дома в Ашкелоне. Обычно в Модиин ракеты не долетают, поэтому утром 7 октября «едва уловимый звук сирены» разбудил супругов — в таком месте услышать тревогу было неожиданностью. Супруги схватили телефоны, увидели в телеграм-каналах кадры ударов по Ашкелону, смс от сына — он писал, что «у него все хорошо» — и уже через 10 минут были в машине.

«Пока ехали, впервые видели над собой работу „Железного купола“ [израильской системы ПВО — Би-би-си], машины, стоящие под защитой бетонных дорожных развязок, людей, лежащих вдоль дороги возле своих машин. Но сами следовать протоколу безопасности не стали — было очень страшно опоздать. На повороте к дому увидели пробитый ракетой навылет подъезд соседней пятиэтажки. Взбегали по лестнице под звуки сирены, обнялись и, наконец, успокоились», — рассказывает Татьяна. Дорогу домой они с мужем сняли на видео.

Семья укрылась в мамаде — так в Израиле называют комнаты безопасности из бетона, которые находятся прямо в жилых квартирах. Там заклинило металлические ставни, которые обязательно закрывать при обстрелах — их в итоге удалось починить.

«Обстрелы шли непрерывно, с частотой раз в минуту-две. Не всегда удары предварялись сиреной, так что две попытки перекура на балконе закончились испорченными сигаретами и пролитым на пол кофе. Из окон мы видели дымящиеся здания и понимали, что „Железный купол“ с объемом работы не справляется. К одиннадцати утра все стихло. Была большая пауза — на то, чтобы ответить на десятки звонков и сообщений со всего мира, посмотреть новости и видео в телеграм-каналах и, наконец, задаться вопросом: как это все, черт возьми, могло произойти? То, что мы ввалились в большую войну, уже было очевидно. Не страх, а, скорее, шок — не люблю это кликбейтное слово, но это был именно шок. Мы чересчур верили в то, что находимся под непробиваемой защитой. Расслабились. И, судя по всему, расслабились не только мы, но и те, кто эту защиту нам всем гарантировал», — говорит Татьяна.

Следующие двое суток она с близкими большую часть дня проводила в мамаде под звуки разрывов и вой сирен — «паузы между обстрелами были, но только паузы».

За первые дни войны семья получила много предложений от переезде — друзья из Америки и Европы приглашали переждать войну у них. Но большинство жителей, в том числе новых репатриантов, уезжать из страны не планируют, рассказывает Татьяна:

«Израильтяне севера зовут южан, идет массовое движение взаимопомощи. Хотя многие из них — такие же новые репатрианты, как мы, на съемных квартирах, в которых только самое необходимое, без мебели и лишних квадратных метров. Реакция израильского общества — это то, что не может не восхищать. Очереди на пунктах сдачи крови. Очереди резервистов, самолеты, возвращающие израильтян всего мира, которые хотят защищать свою страну. Пункты бесплатного питания для солдат, развернутые обычными людьми по дороге следования колонн бронетехники — не потому, что солдаты нуждаются, а потому, что люди хотят соучаствовать».

Татьяна рассказывает, что некоторые ее знакомые сейчас отправляют в Россию маленьких детей: «Потому что постоянные обстрелы — это не экшен, это тяжелая травма, возможно — травма на всю жизнь». Сама она говорит, что не знает, как бы вела себя, если бы ее сын был младше. Но ему 17, и в последние дни, говорит Татьяна, «это он ее успокаивает, а не наоборот»:

«Поэтому — нет, мы ни разу ни о чем не пожалели. Я счастлива, что смогла наконец увидеть своими глазами, что такое подлинный патриотизм. Какую ценность для государства имеет жизнь каждого гражданина страны. И несмотря на тот кошмар, который происходит сейчас, я чувствую себя в безопасности. Звучит парадоксально, но это — так. А еще я больше не хочу никуда бежать — ни в другой город, ни в другую страну. Хватит эвакуаций. Я дома».

"За два дня я стала такой израильтянкой, какой не надеялась стать"

Репатриацию евреев на историческую родину в самом Израиле называют словом «алия» — делать им это позволяет так называемый «Закон о возвращении». Алия из России и других стран постсоветского пространства в последние десятилетия позволила переехать в Израиль сотням тысяч человек. Сейчас в Израиле (население страны — более 9 млн человек) живет более 1,3 миллионов русскоязычных евреев — в основном из России и Украины.

Эмиграция часто происходит волнообразно: например, период с конца 80-х, когда за несколько лет в Израиль из стран СССР уехали сотни тысяч человек, называют «Большой алией». В 2000-х этот процесс замедлился, а потом вновь ускорился после 2010 года. Эту волну в Израиле называют «путинской», связывая ее с усилением репрессий в России. По данным израильского агентства «Сохнут», в период с 2010 по 2019 год в Израиль переехали больше 66 тысяч эмигрантов из России — больше, чем из любой другой страны.

Следующая волна репатриации началась после вторжения России в Украину. В прошлом году в Израиль репатриировались более 70 тысяч человек, из них около 60 тысяч — из Украины, России и Беларуси. Россиян среди них было более 35 тысяч. Статистика за этот год еще не опубликована — обычно Министерство алии и интеграции публикует эти данные в начале декабря.

50-летняя Мария Рапопорт с мужем и дочерью переехала в Израиль как раз в этом году. «До этого я 10 месяцев прожила в Грузии, куда я уехала после того, как Россия напала на Украину. Из России я уехала в марте 2022 года, потому что я категорически осуждаю это нападение и считаю, что жить в стране с фашистами нельзя», — рассказывает Рапопорт.

По словам Марии, в Израиль она переехала, потому что хотела найти страну, где будет «не гостем, не беженцем, а гражданином». Такой страной, благодаря ее еврейским корням, оказался Израиль. Мария признается, что в эти дни, после нападения ХАМАС, почувствовала, что по-настоящему стала гражданином этой страны:

«Не по документам — по документам я стала израильтянкой через две недели приезда, в январе 2023 года. Но стать гражданином — это не просто получить документы и паспорт, это ощутить принадлежность к этому народу, к стране. Мне 50 лет, быстро такие вещи не происходят, но в эти два дня я стала такой израильтянкой, которой не надеялась стать».

Семья Марии живет на юго-востоке страны — в городе Арад. Это в 70 километрах от Газы: «По российским меркам близко, а по нашим израильским — далеко. Но все относительно — город в пустыне, мы входим в радиус 80 километров, который всегда считается самой опасной зоной, когда что-то начинается».

7 октября в 6:37 утра в Араде зазвучали сирены. «Мы спали. У меня в гостях была подруга, которая в Израиль приехала из Киева — поэтому для нее это была в каком-то смысле знакомая ситуация. Для меня нет», — вспоминает Мария.

Как только они переехали в Арад, Мария и ее семья сразу выяснили, где находится ближайшее убежище. «Иллюзий по поводу того, куда я уехала, у меня не было», — говорит она.

В убежище, что в минуте от дома, Мария и ее близкие провели полтора часа. «Были слышны разрывы от перехватов, который делал „Железный купол“, в небе была видна полоска (cлед от ракеты – Би-би-си). В этот момент страшно не было, была растерянность. Все знают, что „Купол“ работает хорошо и в большинстве случаев все перехватывает, паники не было. Некоторые жители даже в убежище не пришли — потому что для Арада это редкий случай, некоторые не поняли, что произошло. А в середине дня началось самое страшное — мы узнали, что граница с Газой прорвана, и террористы ХАМАС прорвались на территорию Израиля. Не только мы, новые репатрианты, но и все жители были шокированы — старожилы говорят, что такого не помнят», — рассказывает Мария.

Именно вторжение боевых групп ХАМАС, а не ракетные обстрелы из Газы, привели к самому большому числу жертв среди израильтян. Вооруженные хамасовцы вошли сразу в несколько городов и деревень у границы — кибуцы Кфар-Аза и Реим, города Сдеорт и Офаким и другие населенные пункты. Там они расстреляли сотни мирных жителей и военных. Некоторых, в том числе женщин и детей, насильно увезли в Газу — их точное число и судьба неизвестны до сих пор, но речь идет о более чем 150 заложниках.

Не менее 270 человек были убиты на музыкальном фестивале, проходившем в пустыне у Реима, в пяти километрах от границы с Газой: согласно свидетельствам выживших, рано утром в субботу прорвавшиеся в Израиль боевики ХАМАС в упор расстреливали участников фестиваля. Некоторые из них до сих пор числятся пропавшими без вести.

Мария рассказывает Би-би-си, что война уже коснулась каждого израильтянина. У всех ее знакомых в семьях кто-то уже либо призван в резервисты (после нападения ХАМАС власти Израиля начали масштабную мобилизацию), либо занялся волонтерством. Ее собственные однокурсники по ульпану (так в Израиле называют школы для изучения иврита) в городе Беэр-Шева, куда Мария ездит каждый день, живут в Офакиме, где утром 7 октября велись бои с боевиками: «Мы с ними были на связи. Город был полностью освобожден израильскими военными, с ними в итоге все хорошо». На улице в Араде, где живет Мария, в воскресенье 9 октября проходили похороны.

В разговоре с Би-би-си Мария говорит, что первую ночь после нападения ХАМАС ей и близким было страшно, но сейчас уже все успокоились и «помогают чем могут».

«Всем тяжело, но все друг друга поддерживают. Были призваны резервисты, вся страна в едином порыве поехала защищать свои семьи, своих граждан. Для нас это вопрос выживания. Мы верим, что ХАМАС не борется за территорию — это все просто предлог, — а просто хочет уничтожить всех евреев. Все гражданское население помогает военным — в разных вещах. Например, у нас просят сейчас не выезжать из городов без необходимости, чтобы резервисты могли без заторов доехать до места сборов. Огромное количество людей предложило резервистам помощь с транспортом. Все собирают помощь вроде средств личной гигиены или сигарет — многое было уже готово, но такого масштаба никто не ожидал. Тут были свои внутриполитические разборки — они все отложены в сторону».

Объединение общества — это причина, по которой Мария и ее близкие почувствовали себя частью израильского общества, говорит она. «Но главное, что сделало меня израильтянкой — это то, какое внимание было проявлено к нам, новым репатриантам. Мы не остались в растерянности, не остались в ужасе, непонимании. С нами все на связи, нам пишут, что нужно делать. Предлагают психологическую помощь — взрослым, детям. Я знаю, что меня не бросят. Что обо мне позаботятся», — говорит она.

О переезде в Израиль Мария не жалеет и уезжать не собирается. «Я знала, куда я ехала. Понимала, что это за страна. У меня тут родственники, я много о ней читала. У меня не было иллюзий, что я еду во Францию. Понятно, что ожидать того, что произошло, было невозможно — это не просто очередное обострение конфликта, это объявление войны, — рассуждает она. — Но я не сожалею, что приехала. Я чувствую себя гражданином страны, которая защищается, и которого защищают, а не гражданином страны, где во главе руководства фашисты, а полстраны это поддерживает. Мы никуда не собираемся. Мы приехали сюда, мы здесь будем жить. Конечно, очень переживаем и в ужасе, но не паникуем. Верим в нашу армию. А если от нас что-то понадобится, мы поможем».

"Не могут отпустить уехавших"

В России, откуда в Израиль за последние два года уехали десятки тысяч граждан, на нападение ХАМАС реагируют как минимум сдержанно. В Кремле, например, стали осуждать группировку, контролирующую Газу,  пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков лишь сказал, что еще рано говорить о том, как случившееся повлияет на политику Москвы.

По данным российского посольства, в результате атаки погибли как минимум двое россиян. Кроме того, дипломаты заявили, что получили обращения от родственников девяти россиян в Израиле, с которыми не удается установить связь. Четверо из них числятся пропавшими без вести. В руководстве ХАМАС утверждают, что российские граждане есть среди заложников, которых боевики захватили на израильской территории.

Российские власти утверждают, что готовы принять назад всех релокантов, уехавших в Израиль после вторжения России в Украину. «Граждане РФ живут во многих странах мира. И РФ — это их родина. Как родина может угрожать?» — сказал Песков в ответ на вопрос о том, будет ли таким людям угрожать что-то в России.

Правда, еще месяц назад Песков говорил, что в России ждут не всех граждан, покинувших страну. «Для тех, кто стал врагами, наверное, вряд ли найдется место у нас на родине», — сказал он тогда (призвав не преувеличивать число таких людей).

В прокремлевских телеграм-каналах, поддерживающих войну в Украине, на ситуацию, в которой оказались новые репатрианты из России, многие реагируют с иронией. Глава RT Маргарита Симоньян писала, что ждет исхода из Израиля «русских пацифистов». Ведущая ВГТРК Ольга Скабеева опубликовала мем о тех, кто уехал из страны на фоне российского вторжения в Украину. Поддерживающий войну писатель Захар Прилепин шутил, что «волнуется» за ведущего Максима Галкина, которого могут призвать в израильскую армию. Галкин и его жена, певица Алла Пугачева, после начала широкомасштабной войны в Украине жили в Израиле. После нападения ХАМАС Галкин записал видео, в котором сказал, что не собирается уезжать из страны.

С упреками и насмешками по поводу отъезда сталкиваются и менее известные репатрианты. Антон, 39-летний менеджер в сфере хайтека, рассказывает Би-би-си, что переехал в Израиль после объявления в России мобилизации: «Взял чемодан с вещами, закрыл квартиру и уехал. Моя машина так и стоит перед домом оставленная».

Он поселился в Гиватаиме — городке через шоссе от Тель-Авива. 7 октября в 6:30 утра он, как и все остальные жители Израиля, проснулся от сирены воздушной тревоги. «Я её пару раз слышал до этого, но сейчас спросонья не понял даже сначала, что это за новый сигнал будильника, который я не выставлял. Наскоро натянув на себя что было под рукой, выбежал в бомбоубежище в подвале», — рассказывает Антон.

Соседи, которых он встретил в убежище, «были немного в шоке», 7 октября все отмечали конец Суккота — одного из главных религиозных праздников страны. «У меня дом, в котором в основном живут молодые, и часть были как раз на вечеринках и ещё не вполне пришли в себя», — говорит Антон.

На фоне атаки ХАМАС Антону «в издевательском формате» начали писать знакомые из России: «Пишут „вот она хваленая израильская армия, проворонили людей на воздушных шарах“ или шлют репосты из Z-каналов (провоенных) с „аналитикой“ о том, что если „израильтяне будут так воевать, как на фото, их всех перестреляют за день“. Тех, кто „репостит злобные телеграм-каналы“, Антон просто блокировал.

Z-каналы читают не только знакомые Антона, но и его родители. «Они очень подвержены пропаганде — они регулярно звонят в истерике, наслушавшись федеральных каналов и начитавшись телеграм-каналов с аргументами „всё будет ужас, немедленно возвращайся, сейчас там будет ужасная война, вступит Иран, а в Москве ты в безопасности“», — рассказывает Антон. Им он старается объяснить, что происходит на самом деле. «Им тяжело это понять. У них сложившаяся картина мира. Они верят Путину, еще и в Крыму живут. Там доты напротив их дома на набережной строят, а они уверены, что это всё происки НАТО. Поэтому понять, что может быть как-то по-другому, им тяжело. Хотя они слушают», — говорит Антон.

Уезжать из Израиля Антон не собирается. Сейчас он пытается помогать чем может — жертвует деньги ЦАХАЛ, израильской армии, собирается сдать кровь для пострадавших в результате нападения и отнести вещи для пострадавших на юге страны в волонтерские пункты приема.

«Я люблю эту страну, она дала мне возможности и помогла мне чувствовать себя здесь дома. Я не чувствую паники и не собираюсь уезжать — наоборот, у меня есть абсолютное чувство уверенности в правоте и необходимости того, что происходит. Я, кажется, впервые пожалел, что у меня нет подходящей специальности, чтоб даже толком поволонтёрить».

Юрий Сапрыкин, живущий в Тель-Авиве, в разговоре с Би-би-си тоже рассказывает о том, как его близкие и друзья из России пересылают ему «из российских каналов непонятную информацию, которую ты не видишь, живя здесь».

«Мой брат в первый день атаки скинул мне видео телеграм-канала Mash, на котором снято, как звучит звучит сирена в аэропорту и люди заходят в здание, чтобы спрятаться в убежище. А подводка такая: „Люди толпами бегут из Израиля, билетов нет!“. В общем, создают ощущение, что все всё бросили. Но люди, наоборот, едут назад! Куча моих знакомых сейчас возвращаются. И все эти видео с очередями в аэропорту — это бред», — рассказывает Сапрыкин.

Он обратил внимание и на другое видео, распространявшееся в телеграм-каналах: запись из якобы пылающей Газы с подводками в духе «смотрите, как выглядит Газа, представьте, если Россия так будет делать в Украине, мы еще не начинали!». Оказалось, что это видео 2020 года, на котором хорватские болельщики празднуют победу своего клуба.

«Что касается шуток про новых репатриантов… В целом мне хватило того, что я увидел в комментариях у Максима Галкина. Не знаю, боты это или люди, но они ему пишут „ну, Максимка, как дела, что с лицом?“», — рассказывает Сапрыкин.

По его словам, такая реакция российской пропаганды похожа на «выход из абьюзивных отношений»: «Не могут отпустить уехавших, цепляются за личности, и все это выглядит как поддержка террористической организации, которая атакует Израиль. И когда все вокруг поддерживают, а из России летит „Получайте!“, это вызывает очень много плохих, неприятных, злых чувств. Я не хочу видеть этого в своем пространстве».

Татьяна Александрова из Ашкелона говорит, что, на ее взгляд, российская пропаганда «очень чутко считала настроения» жителей Израиля, которые вместе встали на защиту страны: «Слишком очевидный контраст между насквозь лживой, ряженой псевдоподдержкой СВО в России и подлинным сплочением народа против агрессора — в Израиле. Зависть, бессильная зависть. Что им еще, убогим людоедам, делать, кроме как сочиться желчью?».

"Случился флешбэк в февраль 2022 года"

Единственная часть Израиля, которая пока не подверглась серьезным обстрелам и масштабному вторжению — это север страны. Несмотря на существующие опасения, что группировка «Хезболла» может вторгнуться в Израиль из Ливана, пока этого не произошло. Именно на севере страны, в городе Кирьят-Моцкин, живет еще одна российская репатриантка, с которой поговорила Би-би-си — Анна Косниковская, главная редакторка сайта НЭН, посвященного вопросам родительства.

Анна с двумя детьми, 8 и 11 лет, думала об отъезде из России с первого дня вторжения в Украину, но окончательно решилась на переезд в Израиль в сентябре 2022 года. Толчком стали два события. «Первое — начало учебного года, когда стало ясно, что мы с детьми столкнемся с идеологическими проблемами в школе. И следом началась мобилизация», — рассказывает Анна.

7 октября пришлось на субботу — единственный выходной Анны. «У нас есть с детьми договоренность, что я оставляю им гаджет и завтрак и они стараются меня не будить. Поскольку я живу на севере и у нас не было воздушной тревоги на тот момент, о том, что началась война, я узнала из звонков и сообщений родственников. Все писали и спрашивали, что с нами. Дальше я вышла к детям, и случился флешбэк в февраль 2022 года, когда мне пришлось им рассказать, что происходит. Я сказала, что, кажется, на Израиль напали».

Для детей информацию о масштабах нападения на страну Анна старается фильтровать. Хотя в первый день войны оказалось, что в школьный чат ее старшего сына кто-то переслал видео с убийствами мирных жителей. Посмотреть его он не успел — Анна, узнав о произошедшем из чата родителей, решила его удалить. «Мне кажется, что пока они не сталкивались с таким контентом, я контролирую ситуацию. Поэтому состояние у них обычное. Занятия отменили, мы сидим дома, на улицу я их не выпускаю», — говорит она.

По словам Анны, «никаких чувств, кроме ужасного необыкновенно глубокого горя и страдания, происходящее не вызывает». «Шок от огромного числа жертв — такого не было, чтобы Израиль за день потерял столько граждан. Это невероятное горе. Израиль маленький, ты общаешься с людьми — война уже задела каждого. Выясняется, что у кого-то есть друг, который пропал без вести на той самой вечеринке. Коллега, который не вышел на связь в воскресенье (в Израиле это рабочий день). У кого-то родственники отправляются служить. Это везде — в магазинах, на улицах. Все только об этом и говорят. Все подавлены и растеряны — там, где мы живем. Но на севере жизнь пока продолжается», — рассказывает Анна.

По словам Анны, ей как новой репатриантке, живущей на севере, пока не приходилось сталкиваться с ракетными обстрелами и спускаться в убежище. «Когда видишь, что обстреливают города, есть прямые попадания, жертвы. Бесконечный ужас и растерянность. Я думаю, что, конечно, в ситуации, когда надо будет спуститься в убежище, я соберусь и сделаю все как надо», — говорит она. На всякий случай Анна заранее собрала документы и тревожную сумку с водой и перекусом. Сейчас она спит в одной комнате с детьми — на случай, если ночью придется бежать в укрытие.

После нападения ХАМАС друзья и родственники Анны стали предлагать ей уехать из Израиля. «Я говорила со своими многочисленными друзьями, знакомыми, новыми репатриантами — нет ни у кого в голове мысли, что можно уехать. Люди просто не рассматривают такую возможность. Все пытаются быть полезными. Те, кто не могут служить, стараются собирать помощь, сдавать кровь, распространять информацию. Те граждане Израиля, которые находятся за границей, ищут пути, как вернуться в страну», — рассказывает она.

При этом в русскоязычных израильских пабликах Анна видела сообщения людей, спрашивающих совета о том, стоит ли на время уехать из страны (нашла такие сообщения и Би-би-си). Таким людям часто оставляют «злые, не поддерживающие сообщения» в духе «раз спрашиваешь, то надо уезжать», рассказывает Анна. Хотя сама она признается, что как мать двоих детей может понять тревогу таких людей.

«У меня нет сожаления, что мы приехали. Но в моменты, когда наступает этот ужас, тревога, может, у меня бывает иррациональное чувство вины, что я, пытаясь детей вывезти из одного состояния войны, привезла их в другую войну. Даже не вины, а злости, что в мире как будто бы не осталось мест, где можно растить детей вне войны. Нашим детям как будто бы особенно приходится с этим сталкиваться. И от этого у меня большое сожаление и горечь. И как у матери у меня болит сердце не только за своих детей, а за всех детей, которые пострадали за эти несколько дней. За их матерей, родителей».